Дрейфующее Простоквашино или Две недели из жизни новых питомцев дяди Федора

Ходили мы походами

Дрейфующее Простоквашино
или
Две недели из жизни новых питомцев дяди Федора

Есть в нашем городе один «маленький» такой домик. Сам он серенький,
невзрачный. Почти незаметный. Но что-то его выделяет среди «соседей».
Что именно, трудно сказать. Может, то, что стоит он на площади
Горького? Вряд ли. Там много домов. Может, то, что около него стоит
много машин? Да нынче они в каждом дворе стоят. А выделяет его вывеска.
Нигде в городе такой больше нет: «Ул. Костина, 2». А еще местные
зеленые утверждают, что в светлое время суток там можно встретить
веселое бородатое существо. Зовут его дядя Федор. А в просторечии –
Крылов Федор Федорович. Там он сидит и разрабатывает планы диверсий,
которые держат в напряжении весь город. То речку начнет чистить, то
озеро. И ладно, кабы один. А то ведь, как по команде, собираются дикие
полчища школьников и – в ту же самую речку. Мусор выгребают, увозят,
портят девственную красоту свалочного ландшафта. Только поймать их не
удается: работают слишком оперативно. Чего только местные жители ни
предпринимали: и мусор ведрами таскали, и гнилые кузова от машин
сбрасывали, и шины… Все бестолку. И вот однажды собрались эти ребята
погулять. А дядя Федор и говорит: «А поехали, ребята, на Керженец!» И
поехали ребята на Керженец. И была их тьма-тьмущая, аж семьдесят пять
человек. Часть ватаги отъехала на театр военных действий на автобусе.
Автор же этих строк со-товарищи, более известные как ОСОП, решили, что
без железной дороги романтики не будет, взяли гитару и отправились
штурмовать семеновскую электричку. Вагон был взят без боя. Может, нас
испугались, а, может, мест было вполне достаточно. Под легкое бренчание
штатного гитариста добрались до Семенова. Там нас ждал малоприятный
сюрприз: автобус на вожделенные Хахалы уходил только через три часа.
Впрочем, добрались легко, в лагерь входили строем, в ногу и с песней. А
там нас ждали уже теплый ужин и слегка бодрящая вода Керженца. Ночь
почти не состоялась. Непуганый местный комар, небольшая программа,
начавшаяся засветло и закончившаяся за другое светло, спать не давали.
И как можно уснуть, когда сначала валяешься в пыли всем табором
(знатоки назвали это регби), а потом у костра заводит свою песню гитара…

Утро все же наступило. Мы выдвинулись к месту следующей стоянки. Пешей
группе предстояло пройти что-то около десяти километров. Не пройдя и
половины пути, мы, выражаясь языком пеших туристов, «впоролись» в леса.
И около шести километров шли по узкой тропочке среди болот и больших
деревьев. Комаров не было: они не могли нас догнать. Невозможно описать
наши чувства словами в тот момент, когда мы вышли-таки из этого
«коридора». У меня тогда через рюкзак промокло одеяло. Насквозь. Но это
еще полбеды. На месте выяснилось, что машина с палаткой и едой не может
пройти туда, где полагается быть лагерю. Значит, все придется тащить на
собственном горбу. Ну, что ж: надо, так надо. Протащили вещи с
полкилометра, уже поставили несколько палаток, как пришла команда
снимать лагерь и переходить на новые, более близкие к деревне и
защищенные от комаров позиции.

Не могу сказать, чтобы это предложение
вызвало море энтузиазма, но дядю Федора слушаются все. И только к
самому вечеру показалась наша эскадра, состоящая из катамарана с
четырехлопастным двигателем внутреннего сгорания мощностью в четыре
лошадиные силы плюс столько же запасных в прицепе – дача повышенной
комфортности. Руководил эскадрой адмирал Владимир Алексеевич Дорофеев.
Именно с этим фактом мы связываем благополучное прибытие водоплавающих
господ. Хотя вот так называть кого-то водоплавающим, а кого-то нет,
сложно: львиную долю времени все проводили в воде, спасаясь от жары.
Даже утренний моцион был специфический: из палатки – прямо в речку. А
там уже можно начинать выяснять: обед сейчас, или еще только завтрак,
понедельник, или вторник. На этой же стоянке начали возникать
разногласия между питомцами дяди Федора. А дело было в том, что одни
стирали одежду с мылом прямо в реке (кстати, в марийских племенах
только за полоскание белья в речке женщину изгоняли из селения), а
другие выражали протест. Нетрудно догадаться, в каком лагере оказался
автор этих строк. Между нами говоря, он вообще не считает обязательной
ежедневную стирку, а стирку в реке называет преступлением. Тем более,
что она производилась выше лагерного водозабора. Всегда.

(Продолжение следует.)

Павел ШИЛЯГИН.